Обо всем интересном

Это новая публикация А.Л. Хорошкевич, коллеги и единомышленницы А.А. Зимина. Кто занимался когда-нибудь историей России, тот знает его работы. Статья написана по материалам личного архива А.Л. Хорошкевич.

«Он в истории дома»

Памяти А.А. Зимина

Эпиграф («Заповедь» Р. Киплинга)

Читателю

Новская А.В. Из дневника 1938 года (фрагмент)

Новская А.В. Стихи

Зимин А.А. Стихи, посвященные А.В. Новской и ее памяти

Заповедь

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех,

Верь сам в себя, наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил, жди, не уставая,

Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;

Умей прощать и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других. 

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив;

Равно встречай успех и поруганье,

Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово

Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,

Когда вся жизнь разрушена, и снова

Ты должен все воссоздавать с основ. 

Умей поставить, в радостной надежде,

На карту все, что накопил с трудом,

Все проиграть и нищим стать, как прежде,

И никогда не пожалеть о том;

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно все пусто, все сгорело,

И только Воля говорит: «Иди!» 

Останься прост, беседуя с царями,

Останься честен, говоря с толпой;

Будь прям и тверд  с  врагами и с друзьями,

Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье

Часов и дней неумолимый бег, -

Тогда весь мир ты примешь, как владенье,

Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

 Р. Киплинг

 

Читателю

Характеристика Александра Александровича Зимина, вынесенная в заголовок настоящей публикации, принадлежит его сокурснице и впоследствии жене – «Анечке» - Анне Васильевне Новской, в апреле 1944 г. трагически погибшей в родах вместе с двумя детьми. Пожалуй, точнее, чем это сделала А.В. Новская, об отношениях Александра Александровича и музы Клио сказать невозможно, хотя о нем, как историке, написано уже достаточно[1]

Составительница настоящего сборника не ставила своей целью повторять пройденное, есть смысл представить быт, личность и отношения Александра Александровича к людям, миру и своему делу так, как материалы на эту тему отложились в ее личном архиве. В публикацию включены стихи, посвященные А.В. Новской, упоминание о ней в  письме В.Д. Королюку, историко-философские и литературно-философские размышления, письма 1957-1958 гг., адресованные А.Л. Хорошкевич.[2] В сборнике помещено эссе А.А. Зимина о горячо любимом им С.М.Каштанове (фрагмент письма В.М. Панеяху1958 г.). Из архива составительницы извлечены проекты информационного сообщения о заседаниях сектора истории СССР периода феодализма 22 февраля 1990 г.  и первых чтениях памяти А.А. Зимина1990 г.  в двух машинописных редакциях. Первый датирован 3 ноября1990 г. и приписан авторству В.Б. Кобрина, Л.Н. Простоволосовой и А.Л. Хорошкевич  (3-й экземпляр) и второй, более поздний посвящен  исключительно Чтениям памяти А.А. Зимина 14-17 мая1990 г. (первый экземпляр без даты и указания авторов). Из этого же личного архива происходит неправленная и неполная стенограмма вышеназванного заседания сектора 22 февраля1990 г. Из первого текста издаются фрагменты о заседании в секторе,  из второго – фрагмент с кратким изложением  выступления Э. Радзинского 14 мая на Чтениях, из стенограммы секторского заседания – выступление В..А. Дунаевского, С. О. Шмидта, сохранившаяся  часть речи В.Б. Кобрина, имеющийся полностью текст А.А. Преображенского, Коки Александровны (супруги Турока-Попова), Е.М. Добрушкина, Г.Д. Бурдея. Некоторые другие историко-литературные эссе А.А. Зимина  из архива А.Л. Хорошкевич,   свидетельствуют о том, как возникал и складывался замысел до сих пор еще неопубликованных трудов «Храм науки»[3]  и “Недодуманные мысли”. Некоторый материал на эту же тему содержат письма А.А. Зимина ей же   1957-1961 годов.  Пожалуй, строгому критику содержание этих эссе и писем может показаться несколько отклоняющимся от исторических штудий их автора, который с увлечением занимался тем же, что и многие философы: «Познай самого себя». Однако знакомство с ними – дорога для определения исходных позиций ученого. Можно согласиться с мнением М.А. Гаспарова: «Понимание человека» […]  –  это общая миссия каждого из нас»[4], не только филолога, но и историка и историографа. Предваряя высказывания самого Александра Александровича, хотелось бы подчеркнуть традиционность его взглядов на науку, продолжающих линию Сковороды-Федотова-Флоренского, в особенности последнего, утверждавшего, что без религиозных предпосылок происходит «падение науки, построенной на песках, зыбучих и засасывающих»[5]. Датировка некоторых материалов представляет определенные трудности. Так эссе о родителях А.В. Новской датируется упоминанием последней, как  покойной. А другое эссе, условно названное составительницей «Путь исследователя», похоже на вступительную беседу в семинаре, а посему отнесено к1947 г., когда А.А. Зимин начал преподавать в историко-архивном институте. Можно сомневаться, что оно было оглашено – атмосфера начавшейся травли космополитов мало способствовала идеалистическим  размышлениям автора. Впрочем, он их отнюдь не прекратил, о чем свидетельствует «Тетрадь № 2» 1958 года. Первую часть сборника замыкает библиография работ А.А. Зимина, опубликованных в течение 2000-2011 гг. и библиография работ о нем за тот же период, подготовленная А.Л. Хорошкевич при содействии и помощи В.Г. Зиминой и М.К. Трофимовой, которым составительница приносит искреннюю благодарность.. Представлены в сборнике и некоторые коллеги по сектору феодализма Института истории СССР  - Елена Петровна Подъяпольская (стихами), Владилена Григорьевна Шерстобитова (фотографиями ее дочери О.А. Шамфаровой), Татьяна Сергеевна Майкова (единственной запиской о состоянии здоровья А.А. Зимина в 1958 г.[6]). Упоминаются и Екатерина Николаевна Кушева, с большой нежностью относившаяся к А.А. Зимину, Алексей Андреевич Новосельский, «следивший» за состоянием здоровьем Зимина. В приложении опубликована Галлерея друзей историков, ясно передающая атмосферу творческого и просто человеческого дружелюбия, царившую при Л.В.Черепнине в Секторе истории СССР периода феодализма Института истории АН СССР в бытность его на Волхонке. Впоследствии атмосфера в институте истории, уже в1968 г., превратившемся в Институт истории СССР, после потери «всеобщников», выведенных в соответствующий Институт всеобщей истории, резко изменилась. В последние же два десятилетия Институт российской истории РАН лишился наиболее дееспособных ученых, потеряв свое прежнее значение флагмана отечественной историографии. Особенностью сборника является состав его участников. Это по преимуществу  женщины – его ученицы А.С. Майорова, К. Г. Межова, коллеги и друзья, среди них и одна американская почитательница его таланта. Идея создания сборника возникла в связи с тем, что женщины в жизни А.А. Зимина занимали особое и довольно важное место. Он очень часто повторял выражение Гете «Das ewig weibliche uns zieht» («нас притягивает вечно женственное») и видел именно в женщинах носительниц гуманизма[7]. Это представление оформилось в мысль и слова после знакомства с «Анечкой» - А.В. Новской,  которая открыла ему мир, весьма далекий от современного им обоим «социалистического».  Именно поэтому сборник открывается фрагментом ее дневника, написанным после встречи с Сашей Зиминым. Другие участницы этого сборника объединены не просто уважением и любовью к нему, три объединены общим трагическим воспоминанием о последнем дне и часах его жизни. К.Г. Межова, А. С. Майорова и А.Л Хорошкевич вместе с Валентиной Григорьевной Зиминой провожали его из дома в больницу, едва поступив в которую, он скончался. Он знал, что умирает, но в больницу ехать не хотел. И все три помнят его взгляд с беспредельной укоризной: “И ты,  Брут…», взгляд, который до сих пор жжет стыдом и поздним, - увы, -  бесполезным раскаяньем… В сборнике участвуют еще двое друзей А.А. Зимина: хорошо известная  каждому культурному человеку страны и мира своими исследованиями о творчестве М.А. Булгакова и авторитетная лингвистка, общественная деятельница, сражающаяся  за жизнь и право на образование и культуру молодого поколения страны Мариэтта Омаровна Чудакова, одной из первых признавшая не только талант, но и мужество  исследователя, покусившегося на святое святых русского мифа о древности и высоком развитии русской (древнерусской литературы) – на «Слово о полку Игореве», и Джоан Афферика, которой Александр Александрович доверил текст своего «крамольного» сочинения, отснятый на пленку Кимой Григорьевной Межовой. Публикуемая в сборнике статья Джоан Афферики была предназначена для сборника памяти А.А. Зимина, в 90-ые годы подготавливавшегося  издательством «Археографический центр» и не опубликованного им в связи с банкротством. Наряду с воспоминаниями об учителе  К.Г. Межовой, уже великовозрастной ученицы А.А. Зимина[8], помещены и ее статьи о декабристах, по своим идеям существенно отклонявшиеся от принятых в 60-70-ые годы, а потому и не увидевшие свет в момент их написания. Думается, их запоздалое появление, тем не менее, прольет некоторый свет на развитие в советское время историографии декабристского движения и методы преподавания этой темы А.А. Зиминым. Иллюстративный ряд дополнен фотографиями из архива А.Л. Хорошкевич.  Участники сборника надеются, что современному поколению тех людей, которые вопреки нынешнему «тренду» всеобщей дегуманизации причисляют себя к интеллигенции, будет интересно и поучительно более близкое знакомство – почти личное – с человеком, который сумел пронести в течение всей своей жизни, пределы которой были ограничены «советским» временем, идеалы свободы и правды – в изучении многострадальной истории Руси и России.

Новская А.В. «Он в истории дома». Фрагмент дневника1938 г.

Новская А.В. Стихи

Жизнь твой лоб задумчивой канавкой

Прочеркнула мимоходом жесткой лапкой.

Этот след от горя и усталости

Перейдет потом в морщины старости.

==========================

Грустным каким-то стал демон презренья –

В жизни так много пылинок веселья.

Сказку любви сменит проза и пыль!

Страшно зарыть себя в книжную пыль.

Стихи А.А. Зимина, посвященные А.В. Новской и ее памяти

Анечка впервые познакомила меня

с истинной Дружбой, научила различать тех,

кто близок мне сердцем и кто берет меня,

как забавную игрушку, которую вышвыривают в угол,

насладившись своими забавами с нею.

После этого я навек стал другим человеком.

И в отношении Дружбы не изменят меня никакие случайности…

Мои друзья будут со мною всегда, как и я буду

принадлежать им целиком, сполна и до последней кровинки. 

Из письма В.Д. Королюку от 19 декабря 1975 г.

Дружба - это то, чем не играют в мячик.  У меня это на всю жизнь"

Письмо Зимина К.Г. Межовой.

из Фороса от 8 января 1979 г.

Рыцарь счастья

Как в этом мире дышится легко!

Скажите мне, кто жизнью недоволен,

Скажите, кто вздыхает глубоко,

Я каждого счастливым сделать волен.

Пусть он придет, я расскажу ему про девушку с зелеными глазами,

Про голубую утреннюю тьму,

Пронзенную лучами и стихами.

Пусть он придет! Я должен рассказать опять и снова,

Как сладко жить, как сладко побеждать

Моря и девушек, врагов и слово.

А если все-таки он не поймет,

Мою прекрасную не примет веру,

И будет жаловаться в свой черед

На мировую скорбь, на боль, - «К барьеру!»

=================================

Я, что мог быть лучшей из поэм,

Звонкой скрипкой или розой белою,

В этом мире сделался ничем,

Вот живу и ничего не делаю.

Часто больно мне и трудно мне,

Только даже боль моя какая-то,

Не ездок на огненном коне,

А томленье и пустая маята.

Ничего я в жизни не пойму,

Лишь шепчу: «Пусть плохо мне приходится,

Было хуже Богу моему

И больше было Богородице».

Ангел боли

Праведны пути твои, царица,

По которым ты ведешь меня,

Только сердце бьется, словно птица,

Страшно мне от синего огня.

С той поры, как я еще ребенком,

Стоя в церкви, сладко трепетал

Перед профилем девичьим тонким,

Пел псалмы, молился и мечтал,

И до сей поры, когда во храме

Всемогущей памяти моей

Светят освященными свечами

Столько губ манящих и очей,

Не знавал я ни такого гнета,

Ни такого сладкого огня,

Словно обо мне ты знаешь что-то,

Что навек сокрыто от меня.

Ты пришла ко мне, как ангел боли

В блеске необорной красоты,

Ты дала неволю слаще воли,

Смертной скорбью истомила ты.

Рассказала о моей печали,

Подарила белую сирень,

И зато стихи мои звучали,

Пели о тебе и ночь, и день.

Пусть же сердце бьется, словно птица,

Пусть ж смерть ко мне нисходит…

Ах, сохрани меня, моя царица,

В ослепительных твоих цепях.

Песенка

Ты одна благоухаешь,

Ты одна.

Ты проходишь и сияешь,

Как луна.

Вещь, которой ты коснулась,

Вдруг свята,

В ней таинственно проснулась красота.

Неужель не бросит каждый

Всех забот,

За тобой со сладкой жаждой

Не пойдет?

В небо, чистое, как горе

Глаз твоих,

В пену сказочного моря рук твоих?

Много женщин есть на свете

И мужчин,

Но пришел к заветной мете

Я один…

---

[2] 42 письма фороского периода, т.е. второй половины 70-х годов ХХ в., в основном посвященные состоянию здоровья, сданы в РГАДА.

[3] «Храм науки» существует в двух редакциях:  первоначальной1976 г., хранящейся в личном архиве А.Л.Хорошкевич, и окончательной1978 г., снабженной библиографическими сведениями о героях книги, находящейся в личном архиве В.Г. Зиминой. На издание этого труда в своем рукописном завещании автор наложил 30-летнее вето. Срок вето истек в 2010 г., в связи с чем позволительно надеяться увидеть в скором времени это сочинение напечатанным, тем более что подавляющее большинство описанных служителей «Храма» уже находятся в лучшем мире.

[4] Гаспаров  М.Л. Понимание человека – это общее дело // Московские новости. 2004. № 1.

[5] Флоренский П. Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 126.

[6] «Асенька, хоть Ваша любезность удивительна, все же я по привычке пишу Вам пакость – почему Вы не повлияете на Сашку, чтобы он не бродил с плевритом?»

-«Если бы могла, подействовала. Можете быть уверены, что я все-таки не совсем подлец»

-«Несуразная девочка! Я же не думала Вас обвинять! Сашка несуразный. Тоже и трудновоспитуемый.  Мы все, его друзья, должны за ним следить».

-«Татьяна Сергеевна, а чем лечат плеврит?»

-«До сих пор мне казалось, что его нужно прежде всего вылеживать в теплом месте. Зимин отличается дурацким отношением к собственному здоровью. Я знаю от Кушевой, что у него было очень плохо с легкими. Вероятно, он и к врачу не ходил. Я узнаю у мамы. Я только вчера узнала об этом от Новосельского»…. Такая вот секторская и академическая медицина образца конца 1957-1958 г.

[7] Осмелюсь не согласиться с А.А.Зиминым. Неокапиталистическая или вернее неоимпериалистическая Россия последней четверти века обнаружила в дамах еще большие хищнические инстинкты, нежели в мужчинах, даже самых отъявленных  бандитах.