Обо всем интересном

Памяти Эббы Эриковны Янверк

(4.07. 1930 - 6.02. 2003)

Вся научная деятельность Эббы Эриковны Янверк была, по существу, посвящена ответу на вопрос «Есть ли общественные перспективы у рабочего класса?».

Вопрос был актуален применительно к советскому периоду и советскому рабочему классу. Он еще более актуален и нынче, поскольку теперь касается не только рабочего класса, но о всего рядового населения России.

30.01. 2006 - 30.04. 2007

«Все, что делаешь, делай хорошо»

Когда думаешь об Эббе, встает вопрос, как может или мог сохранить душу человек, занимавшийся историей советского общества в советский период. Ей это удалось, хотя ее профессиональная карьера была сломлена на взлете.

Вся научная деятельность Эббы Эриковны Янверк была, по существу, посвящена ответу на вопрос «Есть ли общественные перспективы у рабочего класса?» Вопрос был актуален применительно к советскому периоду и советскому рабочему классу. Он еще более актуален и нынче, поскольку теперь касается не только рабочего класса, но всего рядового населения России. Но прежде чем рассматривать эту деятельность, нужно немного рассказать об авторе работ со столь неординарной для того времени тематикой.

Дочь двух учителей - педагогов эстонского языка и литературы [1] Эбба Янверк посещала школу № 10 в Хийу, которую закончил и первый постсоветский президент Эстонии. По окончанию знаменитого Тартусского гос. университета Эбба в1953 г. была направлена, в соответствии с распространенной тогда практикой идеологического «шлифования» местных талантов в центральных академических институтах и университетах, в аспирантуру в Москву в Институт истории АН СССР. Она резко выделялась среди московских и «провинциальных» сверстников. И внешним обликом, и манерой себя держать. Высокая, спортивно стройная, доброжелательно открытая миру и людям, она отличалась независимостью суждений и откровенностью высказываний. И естественно произвела фурор. Ею были покорены и записные красавцы типа Аполлона Давидсона, и подававшие блестящие надежды будущие светила советской исторической науки типа В.И. Корецкого, от них не отставали и сверстницы, пытавшиеся равняться с нею хотя бы внешним видом. Однако почти всем было далеко до всегда подтянутой и собранной, лучезарно доброжелательной, органично естественной блюстительницы хорошего вкуса и манер Эббы. Никогда не забуду ее укоризненного замечания о непристойности поедания пищи на улице (дело было внизу ул. Горького, нынешней Тверской). Конечно, ей, воспитанной в представлениях и о еще неизжитом строгом порядке, унаследованном от немецких времен и сохранившемся в не испакощенном совьетизмом Таллинне, трудно было примириться с безалаберностью московского молодежного быта. Три года жизни (вплоть до ноября1956 г.) в академическом общежитии рядом с рестораном «Якорь» на той же улице ул. Горького, но вблизи от Белорусского вокзала, не изменили ни ее бытовых привычек, ни гуманистических основ порядочности, определявших поведение дома, в институте, за письменным столом.

Аспирантура под руководством А.М. Митрофановой завершилась успешным написанием диссертации, защищенной уже по возвращении из Москвы в Таллинн в 1962 г. Шестилетняя задержка с защитой произошла из-за того, что Эбба Эриковна вернулась на родину в канун очередного 40-го юбилея ВОСР. В институте ее тотчас же включили в группу составителей, спешно к очередной великой годовщине ВОСР готовивших сборник документов «ВОСР в Эстонии». В 1957 г. он появился на эстонском языке. Его IV раздел сборника «Организация советской власти и ее первые шаги (октябрь 1917-февраль1918 г.) наряду с Э.Э. Янверк писали В. Бойков и М. Петров.

Вторая причина задержки защиты была личная. Эбба вернулась на родину не только с кандидатской, но и с мужем. Ее выбор пал на Александра Викторовича Ильина, океанографа по специальности. Этот выбор определил и довольно странное для обывателей течение брака. Саша в основном плавал во всех морях и океанах и бывал в Таллинне только во время отпусков, а на Эббину долю выпало воспитание трех детей – двух мальчиков и девочки. Первым родился Эрик 5 сентября1957 г. К счастью, в Таллинне процветала система детских садов, куда не страшно было отдать детей, да и вообще не страшно было их иметь.

Научная нагрузка, тем не менее, не уменьшалась. Вслед за юбилеем ВОСР в Эстонии отмечали «свой собственный»  весьма «революционный» юбилей – аннексии страны Советским Союзом. Тогда это именовалось «социалистической революцией». На долю Эббы Эриковны и Х. Харманна досталось написание раздела «Осуществление социалистической революции (с 21 июня по 25 августа 1940 г.)». И эта плановая работа была выполнена в срок. Вопреки сложностям, связанным с воспитанием мальчика, и вопреки собственным воспоминаниям об этом замечательном времени. Дом в Нымме был национализирован. Три семьи, образовавшиеся благодаря бракам брата и сестры, ютились в оставленных им двух проходных комнатах. От одной из новоявленных соседок заразилась туберкулезом и умерла в 1950 г. мать Элла Раннее сиротство[2] и вынужденная обстоятельствами самостоятельность. закаляли и формировали характер твердый, стойкий и по-эстонски трезво-рациональный. И доказательством тому – поразительный факт: «осуществление ВОСР в Эстонии» увидело свет почти вовремя - в 1960 г.[3].

Новое плановое задание института не заставило себя долго ждать. Рукопись объемом 2 п.л., написанная в соавторстве с Верой Григорьевной Гусаровой, «Эстонская ССР в период восстановления народного хозяйства республики и строительства социализма (1945-1952 гг.)» была использована академиком Латв АН Страздинем для многотомной «Истории СССР», создававшейся в то время в Институте истории АН СССР.

Только после этого у Э.Э. дошли руки до собственной темы. В течение 1961-1962 гг. в «Истории СССР», «Известиях АН СССР» и в сборнике «Из истории современности» вышли три статьи, посвященные  рационализаторскому движению и повышению квалификации рабочих кадров Эстонии в 1945-50 гг.[4]

Наконец, когда Эрику шел уже пятый год, состоялась защита кандидатской диссертации «Борьба рабочего класса Эстонии за развитие социалистической промышленности в 1944-1950 гг.»[5]. Уже в этой работе ясно обозначилось основное направление ее интересов. Не плакатное представление о рабочем классе, как гегемоне революции и основной опоре советской власти, но вдумчивое исследование реальных возможностей и реальной роли этого отнюдь не привилегированного сословия так называемого «советского общества».

1962 год был «урожайным», активность молодой мамы поразительна. Она участвует в координационном совещании историков Эстонии, в сессии по истории рабочего класса[6]. В этот же год, год защиты кандидатской диссертации, на волне второй, так называемой «хрущовской» оттепели Э.Э. вступила в КПСС. Она была не одинока, в это время весьма многие интеллигенты тешили себя надеждой на серьезные перемены в стране, прежде всего ее демократизацию, и считали своим долгом содействовать ей.

А между тем 27 мая1963 г. появился на свет Сандер - Саня, названный в честь отца. Это, казалось бы, вполне уважительное препятствие не остановило ее научной работы. Даже при двоих детях Э.Э. умела продолжать заниматься наукой, играть в волейбол и петь в хоре. Хоры в советской, как и в царское время были единственными организациями, которые тщательно и любовно берегли народные традиции, сохраняли язык и поддерживали чувство национального достоинства.

Удивительное сочетание науки, спорта, пения и выполнения материнских обязанностей… Может быть, именно это разнообразие занятий и интересов способствовало и нестандартной сфере исследований. Уже в1965 г. Э. Янверк выступает на межреспубликанской конференции в Риге по истории рабочего класса, на всесоюзной конференции «Изменение социальной структуры советского общества» в Киеве и в том же году публикует «Некоторые результаты конкретно-социологических исследований внутриклассовых изменений рабочего класса Эстонии». Это сейчас, особенно в 90-х годах прошлого столетия, социология начала занимать достойное место в нашем осознании современности. В середине 60-х годов, пользуясь некоторым ослаблением идеологического гнета, лишь некоторые, способные мыслить стратегически историки поняли значение социологии. Среди них оказалась и Эбба Янверк. Первые шаги на этом поприще давались естественно с трудом. Нужно было осваивать огромные массивы данных и вырабатывать новые методики их исследования. Ответом на этот запрос времени оказалась очередная работа «Об использовании анкет-перфокарт для характеристики заводских коллективов», доложенная на семинаре краеведов в Раквереском районе в1967 г. и тогда же опубликованная.

А между тем 19 июня1967 г. семейство пополнилось еще «одной персоной женского сословия». Ее зовут Кристина Александровна, почти королева Шведская (дочь такая была у Густава Адольфа)», - писала она в Москву 3 ноября1967 г. С тремя детьми – десятилетним и четырехлетним мальчиками и грудной девочкой заниматься своим делом было уже значительно сложнее. Но Эббино упорство и четкая организация жизни позволила ей продолжать заниматься наукой.  Cпустя пять лет, когда старшие дети уже подросли, а Саня с удовольствием читал Кристине сказки и играл с ней, их мама, как она писала 27 ноября1972 г.,  жила «в трудах». «Выполняю разные договорные работы с предприятиями, в основном, изучаю удовлетвореность рабочих трудом, элементами трудовой ситуации и т.д. Работа интересная, но публикации почти не подлежит, потому что выясняются не одни положительные обстоятельства».

Социология в отличие от истории требует сугубо конкретного подхода ко всем явлениям современности. И неслучайно в работах Э.Э. Янверк конца 60-х-начала 70-х годов преобладали конкретные исследования, посвященные то истории Таллиннского целлюлозно-бумажного комбината им. В. Кингисеппа[7], то огромному государственно-союзному заводу «Двигатель». Первая из них чисто исторического плана, вторая - социологического. Автора в это время очень занимала актуальная для всей страны и ее коммунистического руководства проблема текучести и постоянства кадров. Последнему вопросу был посвящен изданный в 1970 г. Таллинским горкомом КПЭ и Институтом истории АН ЭССР сборник «Проблемы создания постоянных кадров»[8]. Вместе с Т. Китвель Э. Янверк изучила «причины текучести кадров на Таллинском целлюлозно-бумажном комбинате им. В.Кингисеппа». Это социологическое исследование, как и ее самостоятельное о «постоянстве кадров на заводе «Двигатель» остались в рукописи. Поразительным,  впрочем, является сам факт обращения партийного начальства к ученым. И в то время, и сегодня это большая редкость. Впрочем, оно и понятно. Несмотря на чрезвычайную для всей страны важность проблемы,  власть в это время уже не была в состоянии ни «переварить», ни адэкватно реагировать на конкретные доказательства неэффективности «социалистического способа» производства. И если в 1971 г. в г. Тбилиси на съезде психологов еще обсуждался вопрос «О прогностической валидности опросов», и эстонские коммунистические власти еще несколько лет пользовались услугами социологов для формирования своих текущих планов[9], то в общесоюзном масштабе социологии был поставлен шлагбаум. Социология, подобно библиографии в исторической науке, - зеркало развития общества и науки. Нет этих дисциплин, нет и проблем общества и науки. Так окончательно свертывалась вторая (после идеологической оттепели времени Великой отечественной войны) «Хрущевская» оттепель в истории Советского Союза. Здесь не место рассуждать о причинах этого. Но важно подчеркнуть, каким губительным образом время брежневского застоя действовало на судьбы отдельных людей.

И если еще в 1969 г. можно было рассуждать о спорных вопросах истории Прибалтики 1940 г.[10], то в начале 70-х это было уже невозможно. К счастью, эстонская историческая наука не подверглась такому тотальному разгрому, как, например, украинская. В Украине по обвинению в национализме были закрыты периодические издания по специальным историческим дисциплинам «Проблемы источниковедения», запрещено изучение истории казачества, многие видные и рядовые историки лишились работы. Конечно, на Украине не было «Дела Платонова», но урон понесла не только историческая наука, но и все украинское общество, в который раз почувствовавшее унижение московской центральной властью, хотя теперь и не имперской, а советской или коммунистической.

Пришло время доказывать целесообразность самого существования Института истории АН ЭССР. Подводить итоги работы учреждения довелось Э.Э. Янверк, к тому времени оказавшейся на трудной и хлопотной должности секретаря парткома[11]. Полноценное возвращение к научной деятельности произошло в 1972 г., когда младшей Кристине минуло 5 лет, был решен квартирный вопрос (в 1971 г. семья переехала в новую трехкомнатную кооперативную квартиру на ул. Сыпрусе). Э.Э. Янверк выступила в Таллинском политехническом институте на конференции 14-15 декабря по теме «Рабочий класс Эстонской ССР в условиях научно-технического прогресса» с докладом «О профессиональном образовании трудящихся Советской Эстонии в 1945-1970 гг.». Эбба Эриковна вернулась к той же теме, которая волновала ее и раньше: проблеме зависимости общественной активности рабочих от уровня их образования, не забывая при этом и о другой, крайне актуальной для руководства республики стороне - зависимости постоянства кадрового состава от его профессиональной подготовки. Второму аспекту были посвящены три ее работы «Примечательные взаимозависимости», «Политика коммунистической партии в области народного образования по переписям населения 1959 и 1970 годов» и «Сравнительные черты в характеристике промышленных рабочих и всех занятых в народном хозяйстве ЭССР по данным образования (1960-1970 годы)»[12]. Активность младшего научного сотрудника института истории ЭССР, наконец, обратила на себя внимание руководства института, и Э.Э. Янверк была переведена на должность старшего научного сотрудника. Однако в этом качестве ей пришлось служить в другом месте. Второй «эстонский» период ее жизни завершился в1974 г.

Его итогом оказалось формирование разносторонней личности, привыкшей к самостоятельности, весьма активной в научной и общественной жизни, с широким кругозором и привычкой стратегически мыслить. Любовь и уважение коллег окружали ее все 17 таллиннских лет. Здесь остались и первые аспиранты – К.К.  Калла и Вл.  Пароль.

Переезд в Москву и переход на новое место службы был довольно сложен. Разрешение на прописку в кооперативной квартире, данное московскими властями еще в1970 г., оказалось просрочено, и все хлопоты пришлось начинать сначала «…человеку издали невозможно трезво оценить темпы нашего делопроизводства, и поэтому неопытные вроде меня, застревают в лабиринтах бюрократии запросто», - писала она 27 сентября 1973 г. К концу года благодаря усилиям А.В. Ильина и любезности тогдашнего директора Института истории СССР бюрократический узел был развязан.

[начало статьи, см. продолжение здесь]

автор - А.Л. Хорошкевич

 

Эрик Янверк. Учебник русского языка.

[1]  Отец кроме того основал издательство, которое действовало лишь два года в 1939-1940 гг., в собственном доме в пригороде Таллинна Нымме (Равилла-22), куда семья переехала из Тарту. Эрик Янверк специализировался на публикации эстонской литературы, трудов по литературе и языковедению. Подробнее с его издательскими начинаниями можно ознакомиться в таллиннской квартире-музее. Не исключено, что некий Томас Яаанверк , автор статьи1880 г., направленной в «Тартускую эстонскую газету» «О положении в народных школах и о борьбе пасторов против передачи их в казенное ведение» (сообщение Т.К. Шор от 16 января2012 г.), также принадлежал к этому семейству.